Современный

Ю: Итак, вы правы, это очень регулируемая отрасль. Даже на данном этапе, на этапе разработки концепции, у нас есть партнерские отношения с Министерством энергетики и Национальными лабораториями штата Айдахо Министерства энергетики. Мы разговариваем с Агентством национальной безопасности, сообщая им, что мы делаем. Мы находимся на связи с Комиссией по ядерному регулированию. Грубо говоря, ни один из них не заставит вас потерпеть неудачу; они здесь, чтобы помочь. И, конечно же, ядерная энергетика соответствует более высоким стандартам безопасности, фактически на порядок, чем любая другая энергетическая система. Итак, у вас есть эта нормативно-правовая база, с которой нужно бороться, но мы работаем с этими встроенными сроками.

Уокер: В настоящее время в отрасли нет лицензированных микрореакторов, потому что да, период регулирования может быть настолько обременительным, что многие компании не справляются с этим из-за финансовых требований. Я считаю, что мы смягчили это. Как мы упоминали ранее, мы подходим к этому с гораздо более коммерческой точки зрения с разными спонсорами. Это помогает с расходами периода регулирования.

МВ: Означает ли этот коммерческий приоритет, что каждый реактор уникален? Я имею в виду, что масштаб — это цель, верно, чтобы снизить затраты?

Уокер: Эти реакторы будут производиться массово, поэтому не будет большого количества адаптации, но некоторая специфика будет возможна. Наша цель — производить сотни таких в год, потому что, по сути, это одно и то же маленькое ядро ​​размером два на один метр.

Ю: Есть даже потенциал 3D-печати.

МВ: Новые государственные энергетические субсидии, например, в Законе о снижении инфляции, были привязаны к закупкам производимого в США сырья, компонентов для производства в США и использования американской рабочей силы. Это влияет на вас?

Ю: Да. И мы работали с учетом этого. Наше производство находится в США. Но самой большой проблемой является поиск ядерного топлива: урана. Другие интересы сталкиваются с той же проблемой — например, поддерживаемая Биллом Гейтсом и поддерживаемая [Южной Кореей] SK Group TerraPower. Отсутствие топлива может означать большие задержки.

Прямо сейчас мы находимся в Вашингтоне в поддержку Закона о полномочиях национальной обороны.

[Примечание редактора: Представленное сенатором Джо Манчином, демократом от Западной Вирджинии, и сенатором Джоном Баррассо, республиканцем от Вайоминга, и только что принятое Сенатом в полном составе, NDAA, среди других целей, устанавливает внутреннюю программу ядерного топлива для улучшения Его сторонники заявляют, что это позволит США получить доступ к обогащенному урану, который является ключом к существующим атомным станциям и передовым ядерным проектам, а также положить конец зависимости США от России. Еще один законопроект, находящийся на рассмотрении, — это Закон о гражданском ядерном экспорте, который расширит полномочия и возможности Экспортно-импортного банка для поддержки проектов ядерного экспорта.]

Но, пожалуй, наш самый большой шаг — это создание собственного предприятия по производству топлива, которое мы называем HALEU Energy Fuel, Inc. Это будет будущий внутренний источник высокопробного низкообогащенного урана (HALEU). Мы вертикально интегрированы.

МВ: Итак, несмотря на крупные катастрофы, ядерная энергетика имеет долгую историю, без каких-либо инцидентов или встроенных мер безопасности, и я говорю о традиционных атомных станциях, например, о остановке части реактора. Как обеспечивается безопасность мобильных реакторов?

Уокер: На самом деле это даже безопаснее, и причина этого в том, что с помощью этих гигаваттных генераторов вы производите гораздо меньше энергии. Итак, представьте себе, гипотетически, что в большом гражданском реакторе, если он перегреется, вы получите расплавление активной зоны. Я думаю, это самое худшее, что может случиться в случае ядерной катастрофы. Никто не умрет, но это будет очень грязная уборка. Скажем, в каком-то наихудшем гипотетическом случае с нашим реактором все рабочие части ломаются одновременно в результате странной аварии, такого понятия, как расплавление активной зоны, не существует. Он просто пассивно охлаждается, при котором тепло, и это только тепло, излучается наружу.

Просто там гораздо меньше движущихся частей и механических частей. И технология намного проще. И поэтому это намного безопаснее, чем уже есть в атомной отрасли. И, послушайте, я призываю всех сравнить показатели безопасности работников атомной энергетики с ветровыми и солнечными.